Его звали Пелле Олин. Но мир запомнил его как Dead’а – Мертвеца из Mayhem.
Вторая часть перевода книги Blod Eld Död. Перевод данного отрывка ранее был размещен на сайте deadfrommayhem, ныне полностью сменившем тематику. Данный материал размещен на моем сайте с единственной целью: сохранить и не позволить затеряться этому уникальному материалу. В случае, если автор текста или переводчик считает, что нарушены его права – просьба связаться со мной. Фото взяты из Facebook сообществв The True Mayhem Collection и Morbid, Mayhem and More.
Пер Ингве Олин родился в Стокгольме 19 января 1969 года. Старший ребёнок в семье, где помимо него были сестра, брат, а так же ещё двое единокровных братьев, он вырос в Вестерханинге, пригороде в получасе езды от Столькгольма.
То, что Пелле был немного странным, заметили рано.
— Он был в некотором роде довольно своеобразным человеком, — вспоминает его брат Андерс Олин. — Можно сказать, что он был очень прагматичным, всегда работал в одном направлении. Хорошо это или плохо, но ему было сложно отвлечься. Если он за что-то брался, то делал это хорошо и всегда доводил до конца. Но ему подчас было трудно определить стоящее ли дело, осуществимое ли вообще.
Пелле был непредсказуем ребёнком. В его семье любят вспоминать историю, как Пелле, вскоре после того, как стал членом общества “Природа и молодёжь Швеции” (Fältbiologerna), в поезде осуждающе указал на женщину в леопардовом пальто и потребовал сказать настоящее оно или нет. Женщина очень смутилась и ничего не ответила. Тогда Пелле снова, уже громче, спросил: “Так оно настоящее или нет?”.
Когда его родители приглашали гостей, они всегда переживали, что Пелле скажет что-то неуместное. Другие родители, кажется, заметили, что он немного отличался от прочих детей и часто обвиняли его в чужих шалостях.
— Отец как-то рассказывал, как однажды Пелле пошёл в гости к одному из своих лучших друзей и вернулся домой необычно рано, потому что мама его друга сказала: “Пелле, тебе пора домой, у Фредерика день рождения, к нему придут гости”. А его не приглашают. Пелле это, казалось, не особо огорчило и он был не против вместо этого побыть дома и поиграть в LEGO, но мой отец решил что это было чрезвычайно грубо, — говорит Андерс.
Интерес к музыке пришёл не сразу и охватил Пелле только в начале 80-х, когда хэви-метал стал коммерчески успешным. В газете Okay братья читали о WASP, Kiss и Venom, и, как всякий новообращённый фанат метала, Пелле жадно поглощал всё, что попадалось ему на пути.
Вскоре любая приятная и лёгкая музыка попала под запрет, началась гонка вооружений: музыка становилась всё тяжелее и тяжелее. Метал, трэш-метал, спид-метал. Тогда же Пелле всерьёз увлёкся фильмами ужасов. Чем кровавей, тем лучше. Он всегда любил комиксы и особенно нежно лелеял выпуски “Veckans Chock” Ханса Арнольда 60-70-х годов. Немного рисовал сам: монстров и самолёты-бомбардировщики.
Примерно в тоже время, когда Пелле становится подростком, его родители разводятся и их семья распадается. Андерс говорит, что развод был тяжёлым, и более всего от него пострадал Пелле. Он прожил два месяца у отца, и затем отказался переезжать к матери. Родителям пришлось его заставить и он был в не себя от ярости. Потом всё повторилось уже в обратном направлении.
— Он переходил из рук в руки как кошка. Каждый из родителей хотел, чтобы он жил именно с ним. В конфликтах он всегда принимал одну из сторон — всё было либо чёрным, либо белым — так что была некоторая польза иметь его рядом. До тех пор, пока Пелле не умер, родители друг с другом толком и не разговаривали, только после его смерти в семье воцарилось некоторое подобие мира.
Тогда же возникают сложности в школе. Осенью 1982 года Пелле переходит в седьмой класс школы Ribbyskolan, в Вестерханинге. Из сплочённого класса средней школы, он попал в новый коллектив, где его не понимали и не принимали его характер.
— В старших классах его начали травить. Тогда всё было просто: либо ты слушаешь компьютерную музыку, либо хард-рок. А он оказался в какой-то своей небольшой нише, где никого кроме него не было и стал лёгкой жертвой для нападок. Была компания, которая то и дело его избивала. Одноклассники из средней школы уже не могли его поддержать.
Именно в это время Пелле получил знаменитый околосмертный опыт, который оказал на него столь сильное влияние. Но это случилось не из-за падения во время катания на коньках, как он впоследствии рассказывал Йорну “Некробутчеру” Стубберуду, и не из-за отравления ядовитыми грибами, как он говорил некоторым другим друзьям.
Андерс вспоминает, что в тот день Пелле пришёл из школы раньше обычного. Сказал, что его вырвало и прилёг отдохнуть.
— К счастью, дома была наша мачеха. Ей показалось, что Пелле слишком бледный и она пошла за ним. Пелле был без сознания, пульс не прощупывался. Будучи медсестрой, она сразу поняла, что всё очень серьёзно. До приезда скорой, она делала ему искусственное дыхание.
Сначала Пелле сказал, что поскользнулся на льду и, упав, ударился животом о собственный локоть. Но на самом деле его избили в школе. Настолько сильно, что порвали ему селезёнку. Ему пришлось провести в больнице несколько дней.
После беседы со школьным советником, было решено, что для Пелле лучшим выходом из ситуации будет найти другую школу. Отучившись в седьмом классе всего половину осеннего семестра, он перешёл в школу Tungelsta, южнее Вестерханинга. Там он попал в хороший класс и сразу нашёл новых друзей, которые разделили его интерес к музыке. Вскоре после этого он вернулся домой и сообщил, что создал группу. Чем сильно удивил свою семью, ведь он ни на чём не умел играть.
Поскольку движущей силой группы был Пелле, кто-то предложил назвать её Ohlin Metal.
— Он сделал дерьмовый логотип и шатался по Вестерханингу, рисуя его на всём подряд. Отец увидел один на железнодорожной платформе и сразу сообразил чьих рук это дело, потому что “Олин” и потому что “Metal”. Он рассказывал, как стоял там среди соседей и сгорал от стыда.
Несколько месяцев назад, его чуть было не забили до смерти, а уже сегодня он всюду рисует логотипы своей группы, названной его же фамилией. Андерс говорит, что для Пелле это было в порядке вещей — он не принимал травлю на свой счёт.
— Полагаю, он думал, что это не его проблема. У кого-то другого проблема с ним, но он с этим ничего поделать не может. Потом он перешёл в другую школу и всё снова было в порядке. У него были планы и он был намерен их придерживаться.
В тоже время, произошедшее произвело на него тяжёлое впечатление.
— Он был невероятно напуган, прямо стал параноиком. Бесконечно смотрел кунг-фу фильмы и начал заниматься Айкидо, хотя это, возможно, была идея отца. Возможно именно он настроил его таким образом, но сомневаюсь, что он захочет присвоить себе эти лавры.
Музыка и ужасы занимали Пелле всё больше и больше. Пока остальные члены семьи были в отпуске на острове Готланд, он украсил их общую с Андерсом комнату искусственной паутиной.
— Мама только сказала: “А это здесь ещё зачем?”, а я боялся темноты как сукин сын и спать не мог, — вспоминает Андерс.
Шли годы, к неудовольствию родителей Пелле отрастил волосы. Болезненное увлечение смертью становилось всё сильнее и сильнее. Однажды, в поисках конфет, Андерс залез в карман джинсовой куртки Пелле и нашёл там мёртвую лягушку.
Появившийся ещё в детстве интерес к войне, который ранее проявлялся в рисунках бомбардировщиков, приобрёл новые масштабы. Пелле записался на добровольческие курсы подготовки офицеров, рассчитывая, что там его научат стрелять из пулемёта, но после первого занятия, которое целиком было посвящёно ориентированию, в гневе бросил эту затею.
— Офицеры просто стояли и кричали — на него это не действовало. Он был очень пассивным. Невероятно спокойный, немного медлительный — таким, его, наверно, видели, — говорит Андерс.
Пелле ездит в город и ошивается в центральном районе Стокгольма, в магазине Heavy Sound — месте притяжения местной, набирающей силу, дэт-метал сцены. Он возвращается домой уже с совершенно иной музыкой.
Однажды в магазине он натыкается на объявление. Группа из Окерсберга ищет вокалиста и бас-гитариста. Они называют себя Armageddon и ориентируются на Slayer. Он звонит по указанному номеру и знакомится с Йоном Хогстрёмом.
— Когда мы болтали по телефону, он сказал, что это очень странно, что нам нравится такая тяжёлая музыка. В то время подобных групп было очень не много, — вспоминает Йон.
На первой репетиции, состоявшейся в музыкальном классе школы Söraskolan, в Окерсберге, присутствовал так же и Сандро Каяндер, игравший тогда в Mefisto, популярной в то время дэт-метал группе. Это было прямое попадание в цель.
Группа сменила название на Scapegoat [Козёл отпущения], их логотипом стал маленький козлик с огромными рогами. Тогда же Пелле стал называть себя Козлом.
Сандро вскоре покинул группу; замену ему, принимая и исключая участников, придирчиво искал Пелле. С самого начала он имел очень чёткое представление о том, какой должна быть эта группа.
— Не было никаких обсуждений что петь и как звучать — он всё знал точно. С самого первого дня он руководил группой и делал это очень решительно. Он был особенным. Казался милым, но в тоже время злым.
Высочайшие требования Пелле к участниками группы, особенно к гитаристам, стали причиной того, что Scapegoat так и не начали играть, вместо этого он и Йон решили основать новую группу — Morbid. На этот раз всё было ещё сложней. Через Heavy Sound Пелле знакомится с Ларсом-Йёраном Петровым, известным как LG Petrov — годы спустя он прославится в качестве вокалиста Entombed — и приглашает его стать их ударником. А летом 1986 года, на концерте в парке Кунгстрэдгорден, он встречает Йенса Нёсстрёма, чем завершает формирование основного состава Morbid.
— Хотел бы я сказать, что концерты в Кунгстрэде были очень крутыми, — говорит Йенс Нёсстрём, — но других-то ведь вообще не было. Мы были слишком молоды для ресторанов, молодёжных клубов не существовало. Кроме, разве что, Ультры. Бесплатные концерты в парке Кунгстрэдгорден — чем ещё заняться в воскресенье? Там ошивались все трэшеры.
Ни Йенс, ни Пелле не ходят в школу, вместо этого они проводят время в доме Йенса на Фридхемсплан.
Их объединяют амбициозные планы относительно театральной стороны Morbid и тяга к тьме. Для группы они создают себе альтер-эго. Пелле уже зовёт себя Дэд [Мертвец] и использует грим, раскрашивая лицо белым и рисуя чёрные круги вокруг глаз. Йенс берёт псевдоним Dr. Schitz, и в апреле 1987 года, на первом концерте Morbid в клубе Ультра, появляется в белом халате и со штативом для капельницы.
Нисси и Рилли — Нильс Гуллбрадссон и Рикард Синстад — часто зависали с группой на репетициях. Они вспоминают, что на концерте царил полный хаос. Morbid взяли в аренду дымовую машину, которой никто не умел пользоваться.
— Кто-то взял и выкрутил мощность на всю, она просто стояла и дымила, дымила, — говорит Рилли, — и внезапно ты понимаешь, что сцена пропала, а ты стоишь и трясёшь башкой уже где-то позади группы.
— Это был медленный старт, — продолжает Нисси, — Ультра самая крохотная площадка в мире. Но Morbid сразу обрели культовый статус.
Morbid репетируют трижды в неделю, и Пелле уделяет очень большое внимание качеству звучания. К ним присоединился отличный гитарист Уффе Седерлунд, который так же позже играл в Entombed. Йон Хогсстрём вспоминает, что Пелле очень нервничал, если кто-то играл неправильно. Если риф не звучал так как это было нужно, он заставлял группу играть песню десять раз к ряду, до тех пор, пока он не оставался доволен исполнением.
В 1987 году Morbid дали несколько концертов. Пелле написал самую известную песню группы “Disgusting Semla”, в честь [традиционного шведского] пирожного Semla, которым его угостил Йенс — Пелле счёл, что оно было отвратительно. Во время шоу, Йенс бросал в толпу пирожные, иногда заполненные кремом, а иногда, когда денег на него не хватало, пудингом. Для концерта в молодёжном центре Биркагорден, в районе Васастан, группа украсила сцену свечами и одолжила на SVT, где работал отец Уффе Седерлунда, гроб. Под музыку из начальных титров фильма ужасов “Зловещие мертвецы”, на объятой искусственным туманом сцене, Пелле медленно выползал из гроба. Йенс Нёсстрём говорит, что у Пелле были незаурядные способности к дизайну.
— Это сложно выразить словами, но думаю это одна из тех вещей, что покоряет людей. Вы сразу понимали, что он не притворяется, не старается выглядеть круто. Он действовал под властью настоящего вдохновения, а когда возникала связь, появлялась и власть. Он выходил на сцену и первые 15 секунд люди смеялись, но потом не смеялся уже никто. Потом было что-то просто “Вау!”; что-то происходило. Парень с раскрашенным лицом, гроб, 15 человек зрителей в гостиной — и никто уже не мог скрыться.
Именно впечатляющими, по стандартам своей эпохи, сценическими шоу, Morbid запомнились более всего. На людей, которые его не знали, Пелле производил странное и болезненное впечатление. Он очень старался держаться тихим и отстранённым, не смеялся громко и не шутил, если в компании был кто-то новый. LG Petrov описывает Пелле как прожжённого блэкаря:
— Всё время одни и те же шмотки: джинсовая куртка с нашивками, патронташ и заклёпки. Bathory — единственная достаточно хорошая группа. Это не обсуждалось. Это должно было быть реальностью, а не просто музыкой. Когда мы были одни, мы постоянно смеялись, но как только мы выходили — тут же надевали эти злые маски.
(На фото Dead вместе с Quorthon’ом)
Хотя многие друзья говорят об одержимости Пелле злом, что соответствует созданному им имиджу, многие вспоминают, что его мысли вертелись на необычных орбитах.
— Помню он как-то возвращался домой и вместо этого пришёл на кладбище, — говорит Нисси. — Кто так вообще, чёрт возьми, делает? Уж точно не нормальные люди. Он смотрел на могилы и думал: “Хм, а что если бы на каждой могиле была бы большая кнопка, на которую нажимаешь и труп поднимается?”. Вот о чём-то таком он обычно и думал.
— Он много говорил о смерти, ещё во времена Scapegoat, — вспоминает Йон Хагстрём, — но я никогда не задумывался о том, насколько он серьёзен. Всем казалось, что это просто ещё одна крутая фишка, которая нравится металхэдам. Мы никогда не обсуждали тексты песен.
Андерс также не задумывался о текстах, которые писал Пелле, зато он вспоминает, что они часто говорили об околосмертном опыте, даже спустя много лет после того, как это случилось.
— Он рассказывал о том, что увидел, каким странным и непонятным ему это показалось. Нереальным. Только потом он узнал, что действительно был мёртв. Не думаю, что когда это произошло он много об этом размышлял, в то время его боьше занимали бомбардировщики и хард-рок, но с годами его одержимость смертью стала расти.
Кумиром Пелле был его земляк, единственный участник единственной на тот момент достойной внимания шведской хэви-метал группы Bathory. Поэтому когда Куортон, в мае 1987 года, устроил автограф-сессию в Heavy Sound, посвящённую выходу своего третьего альбома “Under the Sign of the black mark”, Morbid отправились туда и встали в длинную очередь.
— Куортон многих удивил в тот день, — говорит Нисси. — Он появился в солнечных очках и в кожаной куртке, увешанной металлическими побрякушками. Он выглядел уж слишком уж рок-звездой. Когда кто-то делал снимок, он поднимал вверх большой палец. Это вообще что? Он оказался не очень-то плохим!
— Он был как Ингви Мальмстин! — добавляет Рилли.
— Пелле был очень разочарован, — продолжает Нисси. — Вскоре после этого, он обратил своё внимание на Норвегию и на Mayhem. Они стали для него новыми злыми богами, сменившими Bathory.
Разочарованый Куортоном, Пелле решает отправить ему письмо.
— Мы сидели у Йенса, и я вдруг подумал: “А куда же делся Пелле?”, — вспоминает Рилли. — Он был в подвале и готовился вскрыть хомячка. Йенс был этим весьма расстроен.
— Я был там, и должен был сделать фотографии, — говорит Нисси. — Но когда он начал крошить бедного хомяка скальпелем, я не смог. Я стоял, заткнув уши, лишь бы не слышать этого ужасного визга. Он выпотрошил его, чтобы привязать к кресту и отправить Куортону. Ради этого всё и затевалось. Это было чертовски отвратительно. И он не просто отправил его. Спустя неделю, он оставил его на стойке администрации в рекорд-лейбле Bathory. Воняло это грёбаное письмо просто ужасно. Надо думать, оно тут же отправилось в мусорную корзину.
Семья воспринимала увлечение Пелле музыкой и ужасами, куда как менее благосклонно. Его родители полагали, что хард-рок дурно влияет на его младших братьев и сестру, но более всего они беспокоились, что он отдаёт музыке все свои силы. Выросшие в 50-х, они знали, как важно получить образование, но Пелле потерял былой интерес к чтению, а его оценки оставляли желать лучшего. Он работал в типографии, но все деньги спускал на микрофоны, марки и пластинки.
— Они злились, что он с таким вниманием и тщательностью относится к музыке, но при этом запустил всё остальное — учёбу, гигиену. Они понимали, что это ловушка, что если у него не получится с музыкой, то у него не останется вообще ничего. Но это было искрой его жизни, — говорит Андерс.
— Хотя, когда он начал выступать, когда Morbid записали демо и дали первый концерт в Ультре, они им очень гордились. Думаю отец тогда даже снимал это, хотел задокументировать на будущее, думал, что это временное увлечение, что-то, что можно потом будет показать на мальчишнике.
В начале декабря 1987 года, Morbid отправились в студию Heavy Loads Studio Thunder Load, чтобы записать демо. После двух дней интенсивной работы в студии, были готовы четыре песни. Демо-запись получила название “December Moon”. Её обложку украшал логотип в форме летучей мыши и надпись “In nomine dei nostri Satanas Luciferi exelsi”. Пелле и Йон начали копировать кассеты и отправились на почту, чтобы размножить обложку на копировальном аппарате. Йон доставил коробки с кассетами в Heavy Sound, где они продавались по себестоимости, в то время как Пелле занялся распространением записи за рубежом, в частности отправив их в Slayer Mag и Mayhem.
— Каждую неделю мы оставляли в Heavy Sound 15-20 кассет, — говорит Йон Хагстрём. Всего, по его подсчётам, было продано несколько сотен копий демо-записи. Несмотря на то, что он был доволен записью и ему нравилось играть в группе, в начале 1988 года Йон покидает группу. Он получил работу в телекоммуникационной сфере и более не мог записываться с группой.
Пелле воспринял уход Йона, как отступничество. Он не мыслил для себя иных, кроме группы, приоритетов. Он не понимал, как можно поставить работу, превыше музыки. Кроме того, Йон, ставший автором многих из песен, всегда был музыкальным якорем, который связывал группу воедино. Разочарованный, Пелле начинает думать, что ему делать дальше.
Никто не знал, что уже какое-то время Пелле поддерживает переписку с участниками норвежской группы Mayhem. Всего лишь несколько недель спустя после ухода Йона из Morbid, Пелле садится на самолёт и улетает в Осло. Андерс вспоминает, что переезд случился так стремительно, что семья вообще едва успела понять, что произошло:
— Он сказал мне: “В Норвегии есть крутая группа, мне нужно отправиться туда и разведать ситуацию, они просто потрясные”. Мы и понять ничего не успели, как он уже ушёл.
В конце апреля 1991 года, Пелле похоронили близ Эстерханингской кирхи — большой, старой, каменной церкви, возведённой в начале 14 века. Уже издалека заметно, что башня церкви немного наклонена в сторону нефа. Согласно местным легендам, каменщик был настолько разочарован, когда увидел результат своей работы, что повесился в этой самой башне.
Многие из друзей Пелле думали, что похороны состоятся на кладбище Вудлэнд, и отправились туда. Но Нисси и Рилли, Ларс-Йёран Петров, Уффе Седерлунд, Йенс Нёсстрём, Йон Хагстрём, Фредерик Карлен и Эрик Валлин из Merciless, а также многие другие, были на церемонии. Семья отказалась от псалмов, вместоних звучали “I’m Sailing” Рода Стюарта и “Imagine” Джона Леннона. После похорон, отец Пелле пригласил всех в свой дом в Вендеслё.
Единственным участником Mayhem, прилетевшим из Норвегии, был Йорн.
— Все отнеслись ко мне гостеприимно, но когда я сел там, ко мне начали подходить люди и задавать мне вопросы, в тот момент, я внезапно осознал, что на протяжении последних трёх лет, они почти не общались с Пелле. Сначала я чувствовал себя очень неловко. Его дядя, например, хотел знать где он взял ружьё. Это не было приятным опытом.
Все друзья Пелле были шокированы его самоубийством, но некоторые были и удивлены. Он звал себя Мертвецом, все его песни были о жизни после смерти, но в тоже время он был весёлым парнем, который любил пошутить, пусть даже его юмор и был чёрным.
Меньше всех удивились, пожалуй, норвежцы.
— Он часто говорил, что в этом мире чувствует себя не в своей тарелке, — вспоминает его друг Йон “Металион” Кристиансен, основатель фензина Slayer Mag. — У меня сложилось впечатление, что он о многом не рассказывает. Но было много мелочей, которые меня очень удивляли. В письмах он часто писал, что в этом мире слишком холодно, и это, вероятно, имело много общего с его чувствами. Окружающие его люди, были слишком холодными.
Йорн был единственным из норвежцев, кто общался с семьёй Пелле после его смерти. Металион говорит, что у него не было возможности попасть на похороны, поговорить с семьёй и друзьями Пелле.
— В то время мне было сложно совладать со своими эмоциями. Помните — мы ведь были мальчишками и хотели быть сильными. Мы не знали как вести себя, когда дело доходило до таких вещей. Большинство просто решило, что это жёстко и круто. С этим было сложно справиться, потому что это было чем-то совершенно новым.
Мало кто верит, что Пелле убил себя исключительно по собственной воле. Никто не называет это убийством, но фактически, все верят, что гитарист Mayhem Эйстейн “Евронимус” Ошет, довёл Пелле до самоубийства. Даже ударник Mayhem Ян Аксель “Хеллхаммер” Бломберг и Йорн не исключают возможности того, что Эйстейн напрямую причастен к произошедшему с Пелле.
В Швеции, у группы его друзей были далеко идущие планы относительно мести Эйстейну, они собирались поехать в Норвегию и выбить из него всё дерьмо. Но этого так и не случилось.
— С этим было сложно смириться, — говорит Нисси. — Я думаю они просто использовали его по-максимуму. А когда они почувствовали, что он готов вернуться в Швецию, забрали и его жизнь. Взять хотя бы эти фотографии и всё что было после — ледяное спокойствие. Таким людям, я думаю, не составило бы труда заставить человека вроде Пелле, нестабильного и всё такое, зайти так далеко.
— Пер всегда был уверен, что станет знаменитым, вопрос был только в том, где и когда это начнёт приносить ему деньги, — вспоминает Андерс. — Пелле очень переживал о деньгах и, как мне сказали, Эйстйн использовал это, чтобы им манипулировать: “Как только получим контракт — получим деньги”. Думаю для Пелле стало тяжёлым ударом, что как только всё стало налаживаться, появились хорошие отзывы о концертах, предложения записаться, когда всё, наконец, наладилось и завертелось — было уже слишком поздно, группа разваливалась на части. Единственным, кто не мог с этим смириться, был Пелле. Он, должно быть, был крайне разочарован, абсолютно чертовски подавлен.
Металион указывает на необходимость разделять собственно Пелле и Дэда из Mayhem.
— Не смотря на то, что Пелле связывал свои мечты с Mayhem, он был обычным человеком. Он не мог быть Дэдом всё время. Это, вероятно, было проблемой.
В полиции муниципалитета Ши, хорошо помнят это дело. Детектив, отвечавший тогда за тот округ, вспоминает, что никакого расследования по факту убийства не было, хотя у полиции были подозрения, что это могло быть и не самоубийство. Дело давно передано в архив и доступ к нему закрыт.
Предсмертная записка, единственная из принадлежавших Пелле вещей, которая была передана его семье. Андерс хранит её в пластиковой папке. Бумага пожелтела, нижний край испачкан кровью. Семья никогда не сомневалась в том, что это самоубийство, из-за того, каким был Пелле и из-за того, что было в письме, которое он оставил.
— Через несколько дней после того, как Пелле себя убил, мне пришла от него посылка, — говорит Андерс. — Внутри была трилогия “Властелин колец”, которую он у меня когда-то одолжил, и я донимал его, чтобы он мне её вернул, потому что я, в свою очередь, одолжил её у своего приятеля. Он написал мне записку, что книги были жестокими, но он успел прочесть только полтора тома. В его предсмертной записке я вижу много от Толкиена.
Раньше, чем все успели оправиться после самоубийства, происходит новая трагедия. Летом 1993 года, спустя всего два года после смерти Пелле, Эйстейна находят убитым в собственной квартире в Осло. Вскоре, Варга “Графа Гришнака” Викернеса, единственного участника группы Burzum и временного басиста Mayhem, приговаривают к 21 году тюремного заключения за убийство. Мотивом, как говорят, была внутреннюю борьба за влияние на блэк-метал сцене, а так же то, что Эйстейн задолжал Викернесу деньги.
Дальше больше, спустя ещё два года выходит бутлег “Dawn of the Black Heart”, на обложке которого появляются фотографии мёртвого тела Пелле.
Впервые эти фотографии Андерс увидел в музыкальном магазине. Он, как обычно, просматривал записи Mayhem и сначала очень обрадовался, увидев новый альбом. Но затем пришёл в шок.
— Я знал о существовании этих фотографий, но намеренно избегал их увидеть. Наша семья понятия не имела, как они оказались на обложке этого диска. Я не рискую искать Пелле в сети, потому что эта грёбаная фотография там повсюду. На протяжении многих лет семья связывалась с владельцами сайтов, размещавших эту фотографию, и просила их её удалить. Лишь немногие соглашались, большинство отвечало отказом.
— Конечно я думаю, что со стороны Эйстейна, сфотографировать Пелле было отвратительным поступком. Но в то же время я знаю, насколько серьёзно они это всё воспринимали. И поэтому я могу в какой-то мере оправдать, нет, не оправдать, но понять, что заставило его это сделать, о чём он в тот момент думал.
Весной 2009 года, бывшие участники Morbid снова собрались вместе и пригласили Андерса и его брата Даниэля. Они планируют собрать все отснятые материалы с Пелле и выпустить диск.
Андерс так же связался с Йорном, чтобы наконец задать ему вопросы о Пелле, ответы на которые он хотел бы услышать, но не был готов сделать это ранее.
Когда Mayhem прибыли в Стокгольм, чтобы дать концерт, посвящённый 25-летию группы, Йорн и Андерс снова, впервые после похорон, увидели друг друга. Mayhem остановились в дешёвеньком отеле Årsta Party Halls. Вместе с братом Даниэлем, Андерс проговорил с Йорном и Яном Акселем несколько часов. На следующий день я встретился с ними на концерте Mayhem.
Вокалист Аттила Чихар, который пришёл на смену Пелле и исполнил написанные им тексты на альбоме “De Mysteriis Dom Sathanas”, выходит на задымлённую сцену в облачении священника. Он держит в руках кадило с ладаном и своим гортанным голосом начинает мессу.
Это был первый концерт Mayhem, на котором Андерсу довелось побывать. Он стоял прислонившись к стене и наблюдал за происходящим на сцене. Вчерашний вечер он провёл в баре отеля и теперь был вымотан.
— Я нервничал, но был рад, что мы снова увиделись. Это было чертовски странно, так словно я в какой-то мере снова встретился с Пелле. Мы засиделись допоздна, разговаривали и пили крайне отстойное пиво.
Так как Эйстйен не оставил завещания, то после его смерти, всё его имущество перешло его родителям. Это же относится и ко всему, что касается Mayhem. Спустя несколько месяцев, Андерс написал письмо отцу Эйстейна, Хельге Ошету, в котором предложил поговорить о правах на фотографии трупа Пелле.
— Сесть и написать это письмо было очень сложно. Я был готов к тому, что Хельге не захочет это обсуждать, но он охотно пошёл мне на встречу. Он тоже не был в восторге от этих снимков. Он сжёг все фотографии, которые нашёл.
План заключается в том, что получить права на изображение и, таким образом, попытаться остановить его распространение — бутлег “Dawn of the Black Hearts” выпускают и по сей день, его называют одним из самых популярных метал-бутлегов.
После концерта у Йорна паршивое настроение. Со зрачками, размером с блюдце, он орёт: “Никаких интервью!”, так что мы с Яном Акселем остаёмся вдвоём.
Mayhem всегда будет ассоциироваться со смертями, произошедшими в группе. Об их драматической истории снято несколько документальных фильмов, но интерес к Пелле всё не утихает. Небольшие ролики на Youtube — как Куортон подписывает Пелле альбом, кадры у домика в лесу и, особенно, клип Candlemass на песню “Bewitched”, снятый Юнасом Окерлундом, в котором Пелле с другими парнями из стокгольмской тусовки танцует “танец смерти” — по-прежнему находят новых зрителей.
Когда Морган Хоканссон из Marduk в 2007 году решил продать письма и рисунки полученные от Пелле и Эйстейна на Ebay, он выручил по несколько тысяч долларов за документ. Фрагмент черепа, впрочем, он потерял.
Как и Ян Аксель, который носил свой кусок прицепив его на кожаный шнурок и повесив на шею.
— Он пропал на вечеринке, которую Darkthrone устроили дома у Фенрица. Я стоял и тряс головой, шнурок зацепился за висевший на стене топор и больше я его не видел. — Он пожимает плечами и его блестящие чёрные кудри подпрыгивают. Он говорит, что это неважно. — Тогда мне казалось, что это хорошая вещь на память о друге. В нашем мире всё было иначе. То, что нам казалось нормальным, другим людям, в том числе и мне сегодня, кажется полным безумием.
Когда в 2008 году Mayhem выступали в Южной Америке, Йорн попытался отыскать Булл Метала, чтобы, как он выразился, “серьёзно поговорить” о “Dawn of the Black Heart”. Но Булл Метал к тому времени уже скончался. СПИД, как сказал Йорн. Самоубийство, как утверждают некоторые онлайн источники.
— Было очень здорово увидеть вчера Андерса и Даниэля. Уже по нашему телефонному разговору я понял, что это очень спокойные люди. Всё прошло так, как я того и ожидал, — говорит Йорн.
— Они очень похожи на Пелле, — добавляет Ян Аксель.
Йорн волновался на счёт историй, которые ему возможно придётся рассказать братьям.
— Они попросили рассказать о нём, задали несколько вопросов. Я чувствовал, что это правильно. Представляете, они только сейчас подошли к тому, чтобы как-то пережить это горе, столько грёбаных лет спустя. Им действительно нелегко пришлось.
В комнату заглядывает тур-менеджер и объявляет, что они должны были уехать, ещё 10 минут назад. Йорн глубоко вздыхает. Он устал и хочет вернуться в отель.
— Я был так чертовски подавлен, могу только представить, что пришлось пережить его семье. Оставаться на связи, это всё, что мы можем для них сделать.
Маленькое кладбище, которое окружает Эстерханингскую церковь очень живописно. Здесь много старых могил, большинство похороненных тут, умерли ещё в 19 веке.
За невысокой железной оградкой покоится писательница Фредрика Бремер.
Чуть дальше, в лесу, на нескольких акрах земли, расположилось Эстерханингское кладбище. Среди множества могил стоит неприметная надгробная плита из грубого красного гранита, украшенная средневековым крестом викингов.
Здесь покоится Пелле “Дэд” или, как высечено на камне, Пелле Олин.
На надгробии лежит недавно оставленная кем-то банка снюса.
Предсмертная записка Пелле:
“Простите за кровь, но я порезал запястья и шею. Я намеревался умереть в лесу, прошло бы несколько дней, прежде чем меня бы нашли. Я принадлежу лесу, всегда принадлежал. Нет каких-то особых причин. Для тех, кому нужны объяснения, я не человек, это просто сон и скоро я проснусь. Было слишком холодно и кровь постоянно сворачивалась, плюс, мне кажется, новое лезвие слишком тупое. Если не удастся умереть от ножа, я вышибу дерьмо из своего черепа. Но пока я не знаю. Я оставил все свои тексты песен в “Let the good times roll” — плюс оставшиеся деньги. Кто первым найдёт это дерьмо, тому оно и достанется. В качестве последнего приветствия, я с гордостью представляю “Life Eternal”. Делайте с этим дерьмом что хотите.
Пелле
P.S. Я пришёл к этому не сейчас, а семнадцать лет назад.